Петрович руководил одним из ЛПУ МГ ОАО "Газпром". За, исполнившиеся ему, шестьдесят лет Петрович прошел огни, воды и трубы, причем трубы перед тем как пройти еще и построил в большом количестве, ибо начинал будущий Газпром в числе первых. Начальником Петрович был от бога: управление свое знал до последних штуцеров и гаек, как мог обеспечивал подчиненных жильем, зарплатой, "путевочными" льготами и медобслуживанием, построил в поселке школу, лучший в республике детский сад и даже роддом. Не на свои же строил, спросите? Да не на свои. Но "выбивал фонды", организовывал стройку, смотрел за нами - подлецами-подрядчиками именно Петрович, а это немало.

Петрович и сейчас мужик жесткий и требовательный, когда на пенсии, а уж тогда - я уж не знаю как и объяснить. Ненавидел он лентяев и бездельников лютой ненавистью. Как всякий руководитель советской поры Петрович их сначала перевоспитывать пытался, а не получалось - шугал и гнобил по-страшному и боялись они его как огня на своем производстве. Они даже своих ленивых детей им пугали, рассказывая про Петровича людоедские истории, а уж новых сотрудников пугать начальником - сам бог велел.

Запуганная таким образом Ольга, только-только устроившаяся в строительную группу ЛПУ, совсем не удивилась, когда какой-то "шутник" заявил ей, что на ЛПУ существует график, по которому все женщины коллектива ходят к Петровичу домой доить корову. Петрович де корову недавно купил, а самому доить в лом, жены нет - разведен, вот он барщину и устроил. Ольга вообще-то девка боевая, себя в обиду не даст, она даже прорабом на стройке работала, но. Но так сложилась судьба, что ее, выскочившую в свое время замуж за красавца-танкиста, муж увез служить в таджикский Ленинабад, а уж из Ленинабада их попросили сразу, как только советская власть с дружбой народов кончились. Детей еще двое маленьких. Беженцы в общем. И на трудную судьбину несмотря, Ольга собрала остатки мужества и отправилась к Петровичу, если не протестовать, то хотя бы сказать, что коров она доить не умеет.
- Петрович! - начала Ольга с порога кабинета, но фразу не закончила и неожиданно для себя заплакала.
Петрович, который если, что не любит больше лентяев, так это женских слез, встал из-за своего начальственного стола, Ольгу от двери отвел, усадил, всучил свой белый накрахмаленный платок, водички в стакан налил. Самому любопытно, конечно, чего это новая сотрудница к нему поплакаться пришла, но видит, что толку не будет пока не успокоится.
- Пииитровииич! - говорит, Ольга скворь слезы и вслипывания, - Я не умею доить корову.
Петрович давно начальником. К нему люди со всякими проблемами приходили. Он даже и не удивился совсем.
- Ничего, - говорит он, успокаивающе ласково, - дело несложное, научишься. Не стоит так переживать-то.
- Пииитрович! - продолжает плакать Ольга, понимая, что ей не отвертеться от дойки и от этого расстраиваясь, - я никогда не научусь доить корову.
Петрович, вспомнив, что у Ольги двое маленьких детей, что они беженцы, что у нее еще и муж танкист, уже точно решил: Ольга купила корову чтоб кормить детей и мужа, а доить не умеет и ревет именно по этой причине. Надо помочь, еще решил Петрович, и успокоить.
- Научишься, научишься, - продолжил он свою речь, - все просто, я попрошу - тебе помогут, первое время, а потом и сама и привыкнешь.
Ольга, которой совсем не улыбалось "доярочная" работа по совместительству, постепенно успокаивалась, вытирала слезы, но начинала злиться.
- Петрович! - заявила она неожиданно твердым голосом, -я повторяю: я не умею доить корову, я не буду доить корову.
- Оля, - Петрович наконец-то вспомнил, как зовут новую подчиненную, а заодно кое-что из коровьей анатомии, - если корову не доить она умрет.
- Причем в муках, - вспомнив еще животноводческих подробностей и про большую Ольгину семью, добавил Петрович, - жалко ведь животину, да и семья без еды останется.
- Как без еды? - удивилась Ольга, - Вы, что меня из-за своей коровы с работы выгоните?
- Не выгоню, конечно, но выговор я бы тебе за жестокость влепил, если бы право имел, - Петровичу действительно стало жалко обреченную корову, но людей он любил больше животных, - но корову ты продай, раз доить не хочешь.
- Как это я продам Вашу корову? - Ольга перешла в наступление, почувствовав в начальнике слабину, - Вы сами ее продать должны и сотрудников больше не заставлять за ней ухаживать.
- Постой, каких сотрудников продать и какую корову ухаживать, - опять не понял Петрович, - толком объяснить можешь?
- Мне сказали, - Ольгины слезы уже совсем высохли, - что завтра моя очередь доить Вашу корову. По графику. А я не умею и не буду. А Вам лучше ее продать и людей не мучать.
- Теперь понятно, - фыркнул Петрович, - у меня нет коровы. Графика тоже нет. Шутники есть. Кто, говоришь, тебе про график сказал? Хотя, неважно. Делаем так. - Петрович отошел от Ольги и уселся в свое кресло, - у тебя сарай же есть? Есть. Я эти проекты с хозпостройками сам выбирал. Сарай есть, корову с сеном я тебе организую к вечеру. А ты передай шутникам: Петрович свою корову тебе подарил, график дойки отменил - теперь шутник ее постоянно доить будет. Передай обязательно и скажи, что я утром проверять приеду. Можешь идти.
И Петрович, никогда не бросавший слов на ветер, стал звонить директору ближайшего "колхоза", чтоб договориться о месячной аренде коровы. Месячной потому, что Ольга корову доить не умела, а больше месяца дойки - слишком жесткое наказание даже за такую шутку.