- За хлебом сходи, - велела жена и я осторожно выглянул на улицу.
Погода была мерзкая и отвратительная. Вдоль дома, роняя ранцы, бежали две перепуганные школьницы, за ними, размахивая метлами, гналась орда таджикских дворников. Переждав эту банальную сценку из московской жизни я тихонько выбрался из дома. Только сделал пару шагов, как во двор вбежал и заметался туда-сюда интеллигентного вида студент. Ему бы прятаться в остовах сгоревших легковушек, дураку! Но студент замешкался и преследователь его нагнал.
Это был немолодой, угрожающего вида кавказец.
- Я твой сладкий попка хочу! - закричал кавказец бросаясь на студента. Тот заверещал от ужаса.
Я поспешно спрятался за горами мусора, загромождающими двор. Посмотрел вверх - где в небе вращалось Око.
Оставалось продержаться еще минут пять. Потом будет легче. Или тяжелее. Тут никогда не угадаешь.
Но студенту придется туго. Как и кавказцу, впрочем.
- Сейчас-сейчас! - как мог тянул кавказец время. - Сейчас я над тобой буду грязно надругиваться!
Мимо двора проехала полицейская машина и я на миг воспрял духом. Но, увидев кавказца, полицейские дали по газам и умчались к метро - избивать дубинками старушек и выворачивать карманы пьяным.
Я вздохнул и высунулся из-за мусорных гор.
- Вай-вай! - завопил кавказец восторженно. - Какая большая сладкая попка!
Студент кинулся наутек, кавказец кинулся за мной, я метнулся к соседнему зданию - давным-давно разрушенному во время взрыва устроенного властями с целью терроризирования русского населения. Была там у меня потайная ухоронка...
Кавказец ворвался в руины следом, бешено вращая глазами и размахивая кухонным ножом.
- Т-с-с! - прошептал я, показывая пальцем вверх. Кавказец посмотрел и вытер пот со лба.
Разрушенные перекрытия защищали нас от Ока.
- Ох, что ж делается... - схватившись за голову кавказец сел рядом. - Нет, ты понимаешь, какое скотство, а? У меня жена. Любовница. И еще подруга есть! У меня бизнес! Два магазина и на рынке три места. А я бегаю по Москве с ножиком и хватаю за задницу мужиков... Тьфу! Закурить есть?
- Не курю.
- Все не так... - вздохнул кавказец. - Почему я не могу пить виски в казино и обнимать таких вот блондинок с такими вот сиськами? Почему я плохо говорю по-русски?
- Потому что не положено, - я показал пальцем наверх. - Тебе положено нападать на мужиков и приставать к молоденьким девочкам. И не знать русского толком.
- Ну что за подростковые фрустрации? - печально спросил кавказец. - Эх... Ну что, ты убегаешь или меня убьешь в порядке самообороны и тебя сгноят в тюрьме?
- Даже не знаю, как нынче положено, - признался я. - Давай так. Я убегаю, как бы порезанный и покоцанный, ты тоже выходишь весь в крови и кричишь что-нибудь страшное и непонятное на кавказском языке.
- Каком-каком языке? - кавказец покрутил пальцем у виска.
- Да хоть на суахили, - я достал пакет кетчупа и быстро намазал лицо. - Им поровну. Ну... побежали!
Мы кинулись в разные стороны. Око в небе бешено завращалось, наслаждаясь картиной. А я промчался мимо подворотни, где три жида, схватив русского парня, заставляли того пить водку.
В этот миг сектор сменился.
Ох!
Ну и угодил!
Прямо передо мной, на Красной Площади, Путин расстреливал из пулемета геев. Геи махали радужными флажками и тонкими голосами пели "Нас не догонят". Путин зловеще хохотал, согнувшись над пулеметом.
Рядом толпа православных черносотенцев пыталась забить свинцовыми ватниками последних московских евреев. Те не сдавались, из последних сил пели "Хава Нагилу" и слушали Эхо Москвы, но силы были не равны. Даже Шендерович, Альбац и примкнувшая к ним Новодворская были бессильны помочь...
- Эй, пошли таджиков на костре жечь! - радостно позвал меня паренек в черном одеянии. Кажется это был тот самый студент, которого в предыдущем секторе домогался кавказец.
- Не хочу, - неосторожно сказал я.
Паренек нахмурился:
- Что-то ты сам чернявый. Уж не казах ли?
- Да я сегодня этих таджиков уже... того... во сколько! - неопределенно сообщил я. - Закоптился! И в носу свербит! Я лучше пойду лесбиянок в Яузе топить.
Паренек успокоился, а я перебежками кинулся к хлебному. Периодически меня проверяли полицейские, дружинники, русские фашисты и кэгэбэшники. Казачий патруль на всякий случай выпорол меня нагайкой. Но я пробирался все ближе и ближе...
И тут, уже у самого хлебного, сектор вновь сменился!
На этот раз все было мрачно! Какая-то удивительная смесь первого и второго секторов.
Путин танцевал лезгинку на Красной площади, сам себе аккомпанируя на баяне.
Кавказцы с упоением резали русских, русские - кавказцев. Таджиков мочили все, ну а таджики тихонько-тихонько насиловали малолетних. Впрочем, малолетние тем временем сжигали заживо украинок в вышиванках, так что какая-то кармическая справедливость была.
Радовало лишь одно - везде было так пустынно, что по улицам можно было пробираться без опаски.
Озираясь, я дошел до магазина. Око бдительно следило за мной сверху.
В магазине не было хлеба, продавали только веники пищевые.
- Друг, где я? - спросил я продавца. Тощий доходяга, тот самый студент из первого сектора и черносотенец из второго, поднял на меня скорбный взгляд.
- Это украинский сектор...
- А почему народа так мало?
- Кто на заработки во Львов уехал - кирпичи класть или проституцией заниматься... Кто погиб в уличных боях всех со всеми... Кого кэгэбэ на органы продало...
Я вытер пот со лба.
- Веники брать будете? Сто долларов за веник.
- Мне половинку.
- Половинками не нарезаем... - сказал продавец, упал под прилавок и испустил дух.

- Ты когда за хлебом сходишь? - спросила жена.
Я оторвал остекленевший взгляд от компьютера.
- За хлебом... А ты знаешь, что там, на улице??? Я вот прочитал вначале русских патриотов, потом европейских либералов, а потом еще украинских блоггеров...
- Иди за хлебом! - велела жена.
И я пошел.
Эх, как же это было скучно! Совсем не то, что читать блоги!

(c) Сергей Лукьяненко.